Ведьмин глаз - Валерия Горбачева

Ведьмин глаз

Валерия Горбачева

Все люди разные.

И судьбы людские все разные.

Почему же тогда мы все так похожи?

© Валерия Горбачева, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Поздравляю, мама, у Вас девочка! – врач поднимает голову и заглядывает в изможденное лицо молодой женщины. Она слабо улыбается в ответ. У нее нет сил говорить. И она почти ничего не видит – серая пелена застилает глаза, и сквозь нее пробиваются лишь слабые нечеткие пятна света. Но врачу достаточно и этой улыбки: он очень молод и очень горд собой. Роды были тяжелыми, и в какой-то момент он даже испугался, что ему придется делать выбор между жизнью матери и жизнью младенца. Он помнил, что в критических случаях спасать нужно мать, но как не хотелось ему делать этот выбор! И вот теперь все позади. Он справился, и молодая мама улыбается ему самой прекрасной улыбкой на свете, и крохотная девочка, прокричав положенное, спокойно лежит на столике под яркой лампой. Он справился.

– Девочка… дочка…, – молодая мама произносит эти слова задумчиво, чуточку удивленно и как будто осторожно. Ее голос совсем тихий, слабый, он почти не слышен, но врач откликается сразу:

– Да, хорошая девочка, ладненькая, хоть и малышка.

– А почему она молчит? – чуточку встревожено поглядывая в сторону ребенка, спрашивает мать. Она не видит дочку, сквозь серую пелену пробивается лишь пятно лампы, но знает где она, чувствует ее.

– Так она же тоже устала, – ласково отвечает врач.

– Устала, – машинально повторяет женщина.

– Не волнуйтесь, уже все нормально.

– Да-да, нормально. – Молодая мама еще не слишком пришла в себя, и слова доктора ей сейчас очень нужны: они успокаивают, снимают напряжение. Ей приятно слушать его уверенный голос и постепенно осознавать, что все самое страшное действительно уже позади. Неожиданно пелена, застилавшая ей глаза, рассеивается, и предметы приобретают привычные очертания. Она видит доктора, улыбающегося ей усталой довольной улыбкой, строгую медсестру, что-то записывающую в тетрадь, пожилую нянечку, ободряюще кивающую ей и… дочь. Маленькая девочка лежит на столе, повернув головку в сторону мамы, и смотрит на нее широко раскрытыми черными глазами. Этот взгляд приводит женщину в замешательство и восторг одновременно. Где-то она читала или слышала, что новорожденные не видят, но дочка явно смотрит ей прямо в глаза, и мама улыбается ей в ответ:

– Привет, малышка, – тихо шепчет она дочери и, не отводя от нее взгляда, чуть громче произносит, – Доктор, у моей девочки… черные глаза?

– Необязательно, – почему-то несколько неуверенно говорит молодой врач, внимательно и как-то недоуменно глядя на новорожденную, – просто сейчас у нее расширены зрачки и поэтому глаза кажутся черными. – Он еще некоторое время молчит, не отводя взгляда от ребенка, и добавляет смущенно, – красивые глаза и взгляд… удивительный.

Пожилая нянечка подходит ближе и, взглянув на девочку, почему-то качает головой.

– Что-то не так? – мама встревожилась и от этого даже чуть приподнимается на локтях. Она теперь видит все очень отчетливо, и даже как-то обостренно и поэтому от нее не укрылось это непонятно недовольное или осуждающее движение.

– Лежи, лежи, – женщина, повернувшись к ней, с силой надавливает на плечи, укладывая молодую маму на подушки, – все нормально, не волнуйся. Это пусть мужчины волнуются. Для них этот взгляд опасен.

– Хотите сказать, что красавица вырастет? – с едва заметной гордостью, прикрытой смущенной улыбкой, спрашивает мама.

– Не знаю насчет красавицы, – усмехнувшись, качает головой нянечка, – но взгляд-то ведьмин.

– Ведьмин? – теряется мама, – это… как?

– Да никак, – отмахивается вдруг женщина, – пошутила я. Необычно это, что новорожденная с такими вот распахнутыми глазами, как будто и вправду – смотрит.

– Перестаньте, тетя Клава, – строгая медсестра вступает в разговор, – роды тяжелые были, Вы же видели, у ребенка тоже небольшой шок. Лучше идите молодого папашу успокойте, он там, в коридоре, скоро стены разнесет.

– Иду, иду, – заторопилась нянечка, – не бери в голову, дочуш, – уже в дверях обращается она к молодой маме, – я, правда, пошутила.

– Как дочку назовете, решили? – молодой врач решает сменить тему, кажущуюся ему опасной, потому что он ничего не может здесь сказать или объяснить. – Выбрали имя?

– Да. Лидия.

«Сохранить изменения в документе?» – компьютерный котенок мурлыкнул, напоминая о необходимости нажать нужные кнопки. Лидия Владимировна улыбнулась: она специально никогда не сохраняла последние правки, чтобы потом поговорить с рыжим котиком на экране.

– Да, сохранить, – произнесла она вслух, нажимая нужную клавишу, – отдыхай, уже обед, даже поспать можешь, а я пока в Интернет выйду.

Лидия Владимировна спокойно разговаривала с компьютером, не заботясь, что кто-то сочтет ее сумасшедшей – в кабинете уже никого не было. Обеденное время, погода хорошая, все убежали. А ей идти никуда не хотелось. Устала она что-то за последнее время, да и самочувствие не очень. А до отпуска еще целый месяц. Вспомнив об этом, Лидия Владимировна вздохнула, и настроение у нее снова упало. Впрочем, оно и не было сильно хорошим. А с чего бы ему быть хорошим? Задумчиво глядя в монитор, Лидия Владимировна честно призналась себе, что сама во всем виновата. Пора признать, наконец, что она уже совсем немолода. Сорок пять, это, конечно же, не шестьдесят, но, как поется в песне «Увы, не двадцать шесть». А когда тебе уже за сорок, пора привыкнуть и к болям в спине, и к перепадам давления, и к головной боли, и к тому, что не смотрят на тебя уже молодые мужчины. Лидия Владимировна привычным щелчком мыши вызвала на экран «аську». Может быть, удастся поговорить с сыном? Он тоже иногда выходит в Интернет в обеденное время. Взрослый, умный и красивый сын живет в столице. Хороший мальчик, заканчивает институт, работает, и звонит матери если не каждый день, то через день точно. Как будто в ответ на эти мысли раздался звонок мобильного. Лидия Владимировна схватила трубку:

– Сынок, привет!

– Привет, мам! Как дела? – ласковый басок прорвал какую-то пленку, и у Лидии Владимировна моментально наворачиваются на глаза слезы.

– Нормально, малыш, все нормально. Как ты? – она старалась говорить спокойно и даже весело, чтобы сын не догадался о текущих из глаз соленых каплях – она плачет просто оттого, что слышит его голос, оттого, что скучает по нему, оттого, что благодарна ему, что он звонит.

– У меня все нормально тоже, – спокойно сказал сын. – Папа звонил? Как у него там дела?

– Да, звонил с утра. – Лидия Владимировна уже справилась со слезами и теперь деловито и почти спокойно начала объяснять, – бабушке еще плохо, предлагают ей больницу, операцию, но она не соглашается. Папа сказал, что пробудет там еще недели две как минимум.

– Поня-ятно, – протянул сын, – ну и отпуск нынче у папы….

– А что делать? – вздохнула Лидия Владимировна, – родители – это святое. Правда, сынок?

– Это точно, – согласился он, – сама ты как себя чувствуешь?

– Согласно паспортным данным, – пошутила Лидия Владимировна, – в пределах нормы. А ты чего не в аське?

– Да у нас инет заглючил.

Лидия Владимировна улыбнулась. Она уже привыкла ко всем этим словечкам, а ведь было время когда она совершенно не понимала, о чем речь: все эти «аськи, девайсы, ники…» – приводили ее в ужас. А теперь вот привыкла.

– Мам, я завтра с Олей к ним на дачу еду, а там сети нет, так что ты не беспокойся, что звонить не буду. – Сын говорил ласково и довольно – рад, что едет в гости, – а как вернусь, так тебе позвоню. Это уже в воскресенье только. Лады?

– Хорошо, – машинально согласилась Лидия Владимировна, но тут же спохватилась, – постой, как завтра? Завтра же пятница, а работа? Ты же работаешь!

– Пропущу один день, – несколько рассеянно произнес сын.

– Как пропустишь? – забеспокоилась мать, – Сынок, так нельзя, работа – это…, – договорить она не успевает.

– Мам, перестань, я все понимаю. С начальником я уже договорился, наоборот, он даже рад, потому что ему нужно, чтобы я поработал в следующие выходные. Я поэтому и беру эту пятницу…, – в голосе сына чувствовалось легкое раздражение.

«Конечно, он уже совсем взрослый, а я все учу его каким-то прописным истинам», – подумала Лидия Владимировна, и вслух торопливо произнесла:

– Ладно, ладно, я поняла. Извини, я же не знала, что ты договорился….

– А ты думала, что я просто прогуливаю? Как школьник? – теперь в голосе сына ей послышалась легкая покровительственная насмешка. Да что ж это такое? Неужели она совсем уже никуда не годится? Лидии Владимировне стало обидно и, боясь, что сейчас расплачется, она постаралась закончить разговор: